Добужинский Мстислав Валерианович (1875-1957)
М.
В. Добужинский был сыном артиллерийского офицера, потомка обрусевшего
старинного литовского рода. После первого курса юридического факультета
Петербургского университета Добужинский попытался было поступить в АХ,
но не был принят и занимался в частных студиях до 1899 г., когда,
закончив университет, поехал за границу и продолжил художественные
занятия в студиях Мюнхена.
Вернувшись в 1901 г. в Петербург, он сблизился с объединением "Мир
искусства" и вошел в число самых заметных его представителей.
Дебютировал Добужинский в графике - рисунками в журналах и книгах,
городскими пейзажами, в которых сумел впечатляюще передать свое
восприятие Петербурга как города, где величественная классическая
архитектура фантасмагорически соединяется с уродливыми реалиями
урбанизма XX в. Тема города сразу сделалась одной из главных в его
творчестве, он обращался к ней в пейзажных циклах, создаваемых по
следам частых поездок по России и за границу; городской пейзаж
оказывается важным компонентом многих его произведений.
Добужинский занимался и станковой графикой, и живописью, успешно
преподавал - сначала вместе с Л. С. Бакстом в частной художественной
школе Е. Н. Званцевой, а позднее в разных учебных заведениях; после
революции ему доводилось проектировать праздничное убранство улиц,
состоять одним из хранителей Эрмитажа и даже читать популярные лекции
по искусству.
Но наиболее весомыми были его работы в театре и в книжной графике.
Вскоре после того, как он удачно оформил несколько спектаклей в
Старинном театре и Театре В. Ф. Комиссаржевской (1907-08), МХТ
пригласил его на постановку пьесы И. С. Тургенева "Месяц в деревне"
(1909).
Большой успех исполненных им декораций положил начало тесному
сотрудничеству художника с прославленным театром. Вершиной этого
сотрудничества стали декорации к спектаклю "Николай Ставрогин" (1913)
по роману Ф. М. Достоевского "Бесы". Острая экспрессивность и редкий
лаконизм сделали эту новаторскую работу явлением, предвосхитившим
будущие открытия отечественной сценографии. Театр Добужинский не
оставлял и в дальнейшем, но в 1920-х гг. наибольших успехов ему было суждено достигнуть уже в книжной графике.
Чуткость к радикальным переменам в искусстве предшествующего
десятилетия помогла ему отойти от канонов "мирискуснической" книжной
графики. Это было заметно уже в рисунках к "Свинопасу" Х. К. Андерсена
(1917), за которыми последовали рисунки к "Бедной Лизе" Н. М. Карамзина
и "Тупейному художнику" Н. С. Лескова (1922) и, наконец, к "Белым
ночам" Ф. М. Достоевского (1925), ставшие шедеврами русской книжной
графики.
В своем движении к новому Добужинский оказался союзником молодых
художников, разительно преобразивших тогда оформление детской книги, о
чем свидетельствуют его блестящие иллюстрации 1925 г. к "Веселой
азбуке" Н. Павловой, "Примусу" О. Э. Мандельштама, "Бармалею" К. И.
Чуковского.
Здравое восприятие событий, разворачивавшихся в послереволюционной
России, заставило Добужинского в 1925 г. принять литовское гражданство
и переехать в Каунас. Жизнь в эмиграции была не столь благополучной,
как он надеялся. Сопротивление местных шовинистов лишило его
возможности заниматься преподаванием, к чему он очень стремился. К
счастью, у него сложились отличные отношения с Каунасским театром, в котором он оформлял спектакли.
Заниматься же книжной графикой не было возможности из-за отсутствия
заказов от издательств. Двумя счастливыми исключениями стали
иллюстрации к "Трем толстякам" Ю. К. Олеши (1928), исполненные еще по
заказу из Москвы, а также к "Евгению Онегину" (1936), в которых он
реализовал свой давний замысел глубоко оригинального прочтения романа
А. С. Пушкина.
В 1939 г. Добужинский выехал в США для работы с актером и режиссером М.
А. Чеховым над спектаклем "Бесы", но из-за начавшейся Второй мировой
войны в Литву уже не вернулся.
Последние годы жизни оказались для него самыми трудными - он не сумел и
не захотел приспособиться к чуждому для него американскому образу жизни
и к нравам американского художественного рынка. Он часто испытывал
материальные затруднения, жил в одиночестве, общаясь лишь с узким
кругом русских эмигрантов, и старался использовать всякую возможность,
чтобы хоть ненадолго выбраться в Европу.
|