16:57 Эгон Шиле | |
Эгон ШилеЭгона Шиле многие современники рассматривали как наследника Густава Климта, но который умер раньше, чем смог выполнить свое предназначение. Его отец Адольф Шиле работал на австрийской Государственной железной дороге, и отвечал за важную станцию Tully, где его сын и родился в июне 1890. Так как не имелось никакой соответствующей школы в Tully, Эгон Шиле был отослан в 1901, сначала к Krems, потом в Klosterneuberg в северных предместьях Вены. В 1904 все семейство последовало за ним туда из-за ухудшения здоровья его отца. Безумие Адольфа Шиле быстро прогрессировало и в следующем году он умер, в возрасте пятидесяти четырех лет. Шиле впоследствии всю жизнь чувствовал на себе влияние своего отца. В течении его запоздалой юности, эмоции Шиле были направлены к его младшей сестре Герте, которые не обошлись и без кровосмешения. Когда ему было шестнадцать, и ей было двенадцать, они на поезде ездили в Trieste, где проводили ночи в двухместном номере в гостинице. В другом случае, его отец сломал дверь запертой комнаты, чтобы увидеть, что два его ребенка там делают вместе. В 1906 Эгон Шиле преодолел сопротивление своего опекуна, дяди по матери, и
получил место в Школе Изобразительного искусства в Вене, где до этого учился
Густав Климт. Там в нем почувствовали проблемного ученика и отправили его в
более традиционную Академию искусств. Шиле должным образом сдал вступительный
экзамен и ему было в этот момент шестнадцать лет. В следующем году он разыскал
своего идола, Климта, и показал ему некоторые из своих рисунков. “В них есть
талант?” “Да” - ответил Климт. “Даже слишком много!” Густав Климт любил поощрять
более молодых художников, и он сильно помог Эгону Шиле, покупая его рисунки,
или предлагая обменять их на некоторых из его собственных, устраивая модели
для него и представляя его потенциальным патронам. Он также представил Шиле
в цех ремесел связанных с Сецессионом. Эгон Шиле делал случайные работы для
них, он сделал проекты для мужской одежды, для женских ботинок, и рисунки для
открыток. В 1908 он открыл свою первую выставку, в Klosterneuberg. Уже превосходный рисовальщик, Шиле сделал много рисунков этих юных моделей, некоторые из которых были чрезвычайно эротические. Он, делает это своим доходом снабжая распространителей и коллекционеров порнографии, которых изобиловало в Вене в то время. Шиле был также очарован его собственным телом, и делает огромное количество автопортретов. Но впечатлил он не только самого себя, но и всех с кем входил в контакт. Автор Артур Роесслер, один из его защитников и покровителей, описывал его таким образом: “Даже в присутствии известных людей с экстремальными наклонностями, необычные взгляды Шиле выделились... Он имел высокое, тонкое, податливое тело с узкими плечами, длинными руками и длинными пальцами на костистых руках. Его лицо было загорело, безбородо, и окружалось длинными, темными, непослушными волосами. Его широкий, угловой лоб прорезали горизонтальные линии. Особенности его лица обычно замечались при серьезном, почти грустном выражении, как если бы вызванный болями, которые заставили его плакать внутри.... Его лаконичный стиль говорить афоризмами в сочетании с его взглядом производили впечатление глубокого внутреннего благородства, которое казалось более убедительным, потому что это было очевидно естественно и никоим образом не симулировалось.” В течение этого периода, и впоследствии, Шиле любил производить впечатление
чрезвычайной бедности. Но его утверждения, что в это время, он был фактически
в тряпках, имеют разногласия не только с тем, что его современники говорят,
но и с его оставшимися фотографиями. Его письма однозначно дают понять, что
он страдал от мании преследования - например, он написал в письме от 1910: “Как
отвратительно здесь! Каждый завидует мне и сговаривается против меня. Прежние
коллеги разглядывают меня злорадными глазами.” В 1912 он был приглашен показать свои работы на Sonderbund выставке в Кельне, и он познакомился с важным дилером Хансом Гольцем в Мюнхене. Их отношения были постоянной борьбой за цены на картины, Шиле который всегда требовал самые большие гонорары за свои работы. Тем временем он хвастливо писал матери, в марте 1913: “Все красивые и благородные качества были объединены во мне ..., я буду плод, который оставит вечную жизнь позади даже после ее распада. Насколько большой должен быть ваша радость, поэтому вы родили меня.” Самовлюбленность Шиле, эксгбиционизм и мания преследования могут весь быть обнаружены в эмблеме, которую он нарисовал для его первой индивидуальной выставки в Вене, проходившей в галерее Арно в самом начале 1915, в котором он изобразил себя как Cвятого Себастьяна. Год 1915 стал поворотным пунктом в жизни Шиле. В этом году он встретил двух девочек среднего возраста, которые жили напротив его студии. Эдит и Адель был дочери слесаря, владельца мастерской. Шиле привязался к им обоим, но в конечном счете остановился на Эдит; к апрелю 1915 он был очень увлечен ею, и Уолли Невзил была довольно равнодушно уволена. Последняя встреча Шиле к Уолли имела место в их местном кафе Eichberger, где они играл в бильярд почти каждый день. Он вручил ей письмо, в котором он предложил, чтобы, несмотря на их разделение, они брали отпуск вместе каждое лето - без Эдит. Не удивительно, что Уолли отказалась. Она присоединилась к Красному Кресту как медсестра и умерла от скарлатины в военной больнице около Раскола в Далмации как раз перед Рождеством 1917. Шиле и Эдит стали супругами, несмотря на протесты ее семейства, в июне 1915. Мать Шиле к тому времени уже умерла. Через четыре дня после свадьбы Шиле был призван в армию. По сравнению с большинством его современников, он легко пережил войну. Он был передан отделению, транспортирующему Российских военнопленных к и из Вены, и позже стал клерком в тюремном лагере для Российских офицеров в нижней Австрии. Наконец, в январе 1917, он был переброшен в Вену непосредственно, чтобы работать для “Имперской и Королевской Комиссии для Армии в Области” - склад, который снабжал продовольствием, спиртными напитками, табаком и другими продуктами Австрийскую армию. В стране, где продовольствие все более и более дорожало, это было привилегированное место. Армейская служба для Шиле не останавливала роста его популярности – о нем теперь говорили как о ведущем Австрийском художнике молодого поколения, и попросили принять участие на поддержанной правительством выставке в Стокгольме, и Копенгагене намереваясь улучшить образ Австрии в нейтральных Скандинавских странах. В 1918 он был приглашен быть главным участником на 49-ой выставке Сецессиона. Для этого он нарисовал проект эмблемы, напоминающей Тайную Вечерню, с его собственным портретом вместо Христа. Несмотря на войну, показ вызвал настоящий триумф. Цены за рисунки Шиле росли, и ему предлагали много портретов. Он и Эдит переехали в новый великолепный дом-студию. Но их удовольствия в нем были кратки. 19 октября 1918 Эдит, которая была беременна, заболела гриппом, тогда свирепствовавшим в Европе. 28 октября она умерла. Шиле, который, кажется никогда не написал ей настоящего любовного письма и который посреди ее болезни написал достаточно холодное письмо её матери, что, вероятно, она не останется жива, был опустошен потерей. Почти немедленно он слег с той же самой болезнью, и умер 31 октября, тремя днями после своей жены.
(с) Перевод с английского Менингитмэн по Edward Lucie-Smith, "Lives of the Great 20th-Century Artists"
Картины Эгона Шиле | |
| Просмотров: 1296 | | |
| Всего комментариев: 0 | |