Художник Кудрявцев Иван

Обязанности констеблей не ограничивались одними обходами и были весьма обширными. Например, на полицию была возложена обязанность доставлять в больницы пострадавших на улице от несчастных случаев и тех пациентов, которым, по мнению лечащего врача, требовалось стационарное лечение, в участок - в стельку пьяных и в морг - найденные на улице мертвые тела. Констебли Столичной полиции и полиции Сити даже проходили подготовку по основам оказания первой помощи. Первоначально для доставки больных использовались обычные носилки, которые сперва носили на руках, а потом, после изобретения удобных подвесов, на плечах. Однако в Столичной полиции к началу 1880-х носилки почти вышли из употребления, но их продолжали использовать в полиции Сити, где они были более удобны при хождении по узеньким кривым проулкам и переулочкам.

В некоторых современных работах по истории Столичной полиции 1860 год считается годом принятия на вооружение первых колесных носилок, изготовленных по специальному заказу. Ни подтвердить, ни опровергнуть этого я не могу. Первый случай применения колесных носилок (конструкции австрийского военного хирурга Нойдёрфера) в военной медицинской практике относится ко времени второй датско-прусской (Шлезвиг-Голштинской) войны в 1864 году, показавший во время осады города Дюббель свою эффективность. Во время австро-прусской войны 1866 года санитарные отряды прусского Ордена иоаннитов применяли носилки-каталки, построенные правительственными каретными мастерами гг. Нойсс из Берлина по принципу каталок Нойдёрфера. Через год после успешного использования их во франко-германской войне 1870-1871 года две такие нойссовские каталки были закуплены, согласно утверждению майора медицинской службы Джорджа А. Хаттона, британским Орденом Св. Иоанна Иерусалимского для Барслема и Вулвергемптона, а затем в течении короткого времени большое число этих тележек было закуплено для Столичной полиции. В руководстве по оказанию первой помощи при несчастных случаях, выпущенном Орденом Св. Иоанна в 1878 году, также говорилось, что носилки-каталки ордена, получившие  медаль Санитарного института Великобритании и приз Брюссельской выставки, были "недавно приняты" Столичной полицией в качестве уставных и назначены для содержания в участках для пользования публикой. Вероятно, они и были первым полицейским санитарным транспортом, пришедшим на смену носилкам.

Нойссовские колесные носилки, известные в Англии как "носилки-каталки Ордена Св. Иоанна" (Order of St. John's litter) представляли собой комбинацию носилок из крашенной парусины, растянутой между двумя легкими деревянными шестами, и двухколесной каталки с пружинными рессорами для их крепления. Пострадавший или больной лежал на носилках не горизонтально, а полусидя, голова его покоилась на подушке, покрытой лощеной тканью или кожей. Для поддержки рук имелись два обтянутых тканью подлокотника. В изголовье крепился складывающийся парусиновый верх, в открытом виде защищавший лежащего от дождя, при необходимости имелась возможность раскатать и закрепить двумя ремнями в изножье парусиновый фартук. Специальные крепления позволяли отсоединить носилки от каталки и нести их отдельно, а на случай надобности поставить их на землю по бокам шестов в ногах и в голове были предусмотрены короткие железные ножки. Весила вся конструкция целиком 83 кг, из которого на носилки и на каталку приходилась равная часть веса. Стоила она 16 фунтов.

К моменту знакомства доктора Уотсона с Шерлоком Холмсом имевшиеся у полиции санитарные тележки значительно устарели. Журнал "Ланцет" в статье под заголовком "Полицейское бессердечие" осудил их как "хуже чем просто бесполезные с любой медицинской точки зрения".

"Я одобряю : класс санитарных каталок, которые используются ныне, - писал в 1889 году доктор Томас Райан, секретарь больницы Св. Марии в Паддингтоне, в своей статье, посвященной доставке больных и раненых в столичные госпитали, -  но эти транспортные средства в полицейских участках представляются едва ли не наихудшими образцами этого рода, какие только можно придумать. Те, что я видел, громоздки, неустойчивы и допотопны, в связи с чем должны быть поскорее упразднены, особенно когда новая санитарная коляска, используемая теперь Ассоциацией скорой помощи Св. Иоанна, которая является изобретением мистера Джона Фарли и известна как "ашфордская тележка", совершенна почти настолько, насколько ее можно таковой сделать."

Ассоциация скорой помощи Св. Иоанна была основана в 1877 году в качестве отдела Ордена Св. Иоанна Иерусалимского, и заместитель председателя ассоциации Джон Фарли изобрел конструкцию санитарных колесных носилок, получивших название "ашфордских" (Ashford Litter). Конструкция состояла из складывающихся носилок с автоматической подушкой и водонепромокаемым чехлом, помещенных на легкую двухколесную каталку с обрезиненными колесами диаметром 86 см. Одним из главных ее достоинств была коленчатая ось, позволявшая одному из санитаров проходить вместе с отсоединенными от каталки носилками между колес, а не поднимать их над колесами. Носилки были снабжены четырьмя рукоятями, которые, в зависимости от того, как они были закреплены - вертикально или горизонтально, могли служить либо ножками, либо ручками. Обычно ашфордские колесные носилки снабжались капюшоном и фартуком. Весила эта конструкция около 50 кг и стоила на 5 фунтов дешевле орденской каталки. По утверждению В. Б. Баррингтона-Кеннетта, уже в 1884-1885 году многие участки были снабжены ашфордскими каталками, а в 1889 году тот же Райян сообщал, что они имеются в каждом полицейском участке в радиусе 4 миль от Чаринг-Кросса.

Бишофсхеймская каталка

В 1889 году богатый финансист и банкир Анри Луи Бишоффсхейм основал в Лондоне "Больничную ассоциацию службы уличной скорой помощи", пожертвовав ей шестьдесят две колесные санитарные тележки собственной конструкции, которым надлежало храниться в полицейских участках. К моменту его смерти в 1908 году таких носилок,  известных как "бишоффсхеймские ручные санитарные тележки" (Bischoffsheim hand ambulance), в службе было около четырехсот. Они имели два колеса большого диаметра, одно колесо меньшего диаметра, и складной холщовый верх, позволявший частично скрыть больного от взоров зевак и защитить его от дождя или солнца. Снаружи каталки были выкрашены в коричневый цвет, а  изнутри обиты красной тканью словно в насмешку над цветами карет из королевской конюшни.

Существовавшая система скорой помощи была крайне неэффективна. По данным доктора Гилбарта Т. Смита, в 1880-х годах из более чем 4500 больничных коек не менее 3500 были сосредоточены в радиусе мили от Чаринг-Кросса. Часто из предместий Лондона констебли должны были проделать более чем четырехмильный путь, чтобы доставить на колесных носилках нуждавшегося в помощи человека. Для перевозки более-менее состоятельного пациента из дома в больницу врач мог обратиться в полицейский участок, но для бедных слоев населения это было невозможно. Угнетало британских врачей и то обстоятельство, что первичный диагноз больному, будь то апоплексический удар или сильное алкогольное опьянение, вынужден был ставить полицейский констебль, первый оказавшимся на месте, и в зависимости от этого диагноза принимать решение о том, куда везти человека. Однако дело реформирования и реорганизации службы экстренной медицинской помощи двигалось медленно. Хотя в конце 1880-х некоторые больницы обзавелись собственными конными каретами скорой помощи, а в 1887 году была организована Бригада скорой помощи Св. Иоанна, практически до Первой мировой войны колесные тележки с полицейскими констеблями в качестве санитаров были основным средством скорой помощи в Лондоне.

Полицейский регулировщик в Сити Из книги майора Гриффита "Тайны полиции и преступления"

Согласно "Закону о Столичной полиции" 1839 года и "Закону о полиции Сити" 1839 года, на полицию возлагалась ответственность как за регулировку движения на улицах Лондона, так и за тишину и отсутсвие суеты на улицах во время воскресных служб. Полиция имела право арестовать любого, кто препятствовал проезду устройством конных представлений, стоящими телегами, ездой по тротуарам, лихачеством и т.д.  "Закон о столичных улицах" 1867 года очертил общую область в пределах четырех миль от Чаринг-кросса (General Limits, в 1885 ее расширили до шести миль), и выделил из нее особую область (Special Limits), где полиция имела особую власть. Эта область представляла собой улицы и площади внутри "Общих пределов", которые, время от времени и с согласия министра внутренних дел, объявлялись комиссарами Столичной полиции и полиции Сити в границах их округов как "особые". "Особые пределы" позволяли полиции в наиболее населенных районах Лондона строже следить за вывозом золы и мусора в течение часов пик, за перегоном рогатого скота, недопускать размещение препятствующих движению рекламных объявлений, регулировать движение колесных экипажей, контролировать размеры фургонов и телег для перевозки древесины и товаров, устанавливать определенные часы для погрузки и разгрузки угля и пива. Размеры штрафов колебались от 20 до 40 шиллингов.

Жестких правил дорожного движения еще не было, однако в некоторых случаях мы уже можем разглядеть зачатки современного подхода к регулированию. Так, старший инспектор Дадди из полиции Сити, возглавлявший отряд из примерно 90 констеблей, обеспечивавших движение в деловом центре Лондона,  объяснял в 1867 году, как устроен проезд по Лондонскому мосту:

"Регулирование состоит просто в том, что транспортные средства, идущие через Лондонский мост шагом, должны держаться внешней стороны проезжей части, поскольку центр предназначен для транспортных средств, едущих быстрее. Ширины хватает для четырех полос движения - двух для быстрого, и двух для медленного. Это правило приводится в исполнение шестью констеблями. Преимущества его очевидны. Для кучеров лошадей, идущих шагом, часто опасно находиться в центре проезжей части; и также опасно для пешеходов на переполненном тротуаре, если бы транспортные средства вдоль обочины ехали быстро."

Мечта об автоматическом регулировщике "Панч", 1889

Первое устройство для регулировки движения было установлено на одном из самых сложных пешеходных переходов британской столицы, на перекрестке улиц Грейт-Джордж-стрит и Бридж-стрит близ зданий британского Парламента, 10 декабря 1868 года известными специалистами в железнодорожной сигнализации инженерами Саксби и Фармером. Оно представляло собой железную колонну высотой 6 метров (20 футов) с просторным фонарем около вершины столба. Сигналы подавались обслуживающим аппарат констеблем при помощи двух семафорных крыльев длиной 1,2 м  и газовой лампы с двухцветным стеклом в фонаре, вращаемой при помощи рычага в ее основании. Большую часть времени крылья были подняты, а в фонаре светил зеленый свет, предостерегая пешеходов от пересечения улицы и напоминая кучерам, что в этом месте им необходимо снизить скорость. Если крылья ставились под углом 30° к столбу, это означало сигнал "Внимание", а если поднимались горизонтально и лампа на вершине поворачивалась красным светом, то это сигнализировало "Стоп". Как писала "Таймс", "общим эффектом этого изобретени является замена гигантским сигнальным аппаратом едва видимого полицейского".

Комиссар Мейн объяснил публике способ действия устройства в своей прокламации:

"Сигналом "внимание" все ответственные за транспортные средства и лошадей лица предупреждаются о проезде через переход с заботой и должным вниманием к безопасности пешеходов. Сигнал "стоп" будет показан только когда необходимо, чтобы транспортные средства и лошади были на самом деле остановлены по обе стороны перехода, чтобы позволить пешеходам пройти; таким образом всем ответственным за транспортные средства и лошадей лицам дается предупреждение остановиться, чтобы освободить переход."

Однако неудачная наружная подводка газа к столбу и утечки газа привели к тому, что воздух вокруг был пропитан неприятным запахом (и это на переходе, где сам семафор поставили специально ради членов Парламента). Последовали несколько взрывов газа, пока взрыв 2 января 1869 года, ранивший полицейского, который отключал в это вермя газ на ночь, не положил конец этому эксперименту.

Еще одним занятием, занимавшим у полиции много времени, был отлов бездомных собак. В среднем за год в Лондоне их отлавливали более полутора десятков тысяч. Затем собак распродавали на специальных собачьих аукционах. Среди констеблей ловля собак считалась самым неприятным из всего, чем им приходилось заниматься.

Кровавое воскресенье "The Illustrated London News", 1887

Около полутора тысяч человек постоянно были заняты на особых дежурствах в различных правительственных учреждениях, в том числе на специальных постах внутри общественных и правительственных зданий, верфей, военных баз. Полиция контролировала и инспектировала около тысячи ночлежных домов. Во второй половине 1880-х гг. полиция постоянно участвовала в разгоне демонстраций социалистов и безработных, наиболее известный случай - т. н. "Кровавое воскресенье", когда 13 ноября 1887 года толпа численностью от 70 до 100 тысяч человек вопреки запрету комиссара полиции направилась на Трафальгар-сквер. Комиссар выставил на площади 1500 полицейских, по периметру площадь патрулировалась конной полицией и 300 кавалеристами из Лейб-гвардейского конного полка. В резерве было 300 человек из Гренадерского гвардейского полка, которые позднее были выстроены перед Национальной галереей с примкнутыми штыками. Полицейские были расставлены во всех ключевых точках в четверти мили от площади, еще две с половиной тысячи должны были попытаться рассеять демонстрантов до того, как те достигнут Трафальгар-сквер. Демонстранты, в свою очередь, шли вооруженными металическими прутьями, кочергами и палками. На подступах к площади произошли ожесточенные столкновения, комиссар руководил полицией, находясь верхом в самой гуще событий. В итоге около 150 человек были доставлены в больницы, около 300 демонстрантов было арестовано.

В 1888 году газета "Пэлл Мэлл", пользуясь ежегодным рапортом комиссара полиции, произвела калькуляцию ежедневных событий в жизни Столичной полиции и ее занятости различными делами. Вот что у нее вышло:

В день в бюро находок доставлялась 61 вещь; в центральное управление приходило 20 писем с запросами, на которые необходимо было ответить, и около тридцати запросов делалось устно. Под надзором полиции находилось 7 219 хэнсомов, 4 027 четырехколесных кэбов, 1 783 омнибуса и 937 вагонов конно-железной дороги.

Кэбмены, кондукторы и кучера омнибусов получают лицензии в Скотланд-Ярде "The Illustrated London News", 1886

Эти почти 14 тысяч транспортных средств были лицензированы полицией, и 27 507 кучеров и кондукторов владели полицейской лицензией. За день приблизительно трое признавались виновными в нахождении в состоянии опьянения, один был виновным в лихачестве, жестокости, грубом поведении или слишком высокой плате за проезд. В день они подавали одиннадцать жалоб на омнибусы и наемные кареты и две-три на телеги и фургоны. Это составляло больше половины от всех жалоб, которые они подавали за день. Зато жалобы на пивные лавки не составляли и двух в неделю. Приблизительно двенадцать человек, 3 процента из которых умирали, получали увечья или раны, попав на улице под лошадь или под колеса экипажа, и всем им полиция пыталась оказывать помощь. Каждый день полицейские доставляли в больницы девять человек, пострадавших от несчастного случая, и приблизительно шесть, пострадавших от других причин.

За двадцать четыре часа они задерживали 181 человека, из которых 40 были пьяны и буянили, 16 были просто пьяны, 10 нарушали общественный порядок, 8 были нарушавшими порядок проститутками, четверо задерживались просто как подозрительные типы и двенадцать - как бродяги. Половина арестов была за нарушение порядка, другая половина - за более серьезные преступления. Полицейские арестовывали в среднем за сутки около 30 воров, 18 человек, виновных в нападении (обычном или или непристойном), за нападение на полицейских под арест попадали каждый день около шести человек (в таких делах судьи практически никогда не оказывали снисхождения к нападавшему). Каждый второй день удавалось поймать грабителя. Ежедневно совершалось две или три попытки самоубийства, из которых хотя бы одна была успешной. До 1887 года каждый год полиция арестовывала около шести тысяч проституток, однако из-за скандального дела мисс Касс, необоснованно арестованной констеблем Эндакотом за приставание к мужчинам во время юбилейных торжеств в честь 50-летнего пребывания на троне королевы Виктории, и чсло это снизилось почти вдвое. Шестьдесят полицейских помогали при тушении трех пожаров, каждый день вспыхивавших в Лондоне.

На каждые сто тысяч населения совершалось в день одно уголовное преступление, так что в целом по Лондону их число составляло пятидесят шесть. В судах рассматривалось более двухсот дел, и на каждом полицейские давали показания, приводили или уводили арестованных. Около десяти дел слушались в Центральном уголовном суде или на сессиях, и там также были заняты полицейские. Полицейские сопровождали тюремный фургон, носивший прозвище "Черная Мария", перевозя в среднем от 60 до 100 человек из тюрьмы в здание суда и обратно. Рапорт комиссара не называл точных цифр, но какое-то число полицейских посещало коронерские дознания, а также патрулировало пригородную местность верхом. Ежедневно более двухсот вызовов поступало от частных лиц, примерно о пятьдесяти человеках - мужчинах, женщинах и детях - сообщалось как о потерявшихся; из них от двадцати пяти до тридцати полиция находила и возвращала родственникам и друзьям, другие объявлялись сами. Кроме того полиция ловила по сорок собак в день, выдавала сертификаты трубочистам и уличным торговцам, обеспечивала выполнение условий лицензии на ношение оружия, закона о диких птицах и расквартирования войск.

Поскольку служба в полиции была весьма тяжелой, кадровые проблемы были постоянной головной болью комиссаров и их помощников. Многие констебли, не выслужив положенного для пенсии срока, комиссовались из Столичной полиции как "изможденные". Журналист У. Дж. Уинтл в 1898 году утверждал, что до 98% констеблей покидали службу в первые пять лет, не выдержав борьбы с погодой. Претенденты на службу в полиции обязательно проходили в Скотланд-Ярде медицинский осмотр, аналогичный осмотру новобранцев для армии. Старший хирург исследовал физическую пригодность человека; измерялся его рост (установленный минимум - 5 футов 7 дюймов или 170 см), определялись вес и сила, производилась проверка зрения для каждого глаза. Кроме того, кандидату не должно было быть больше 35 лет, если он женат, то должен был содержать не более двух детей, уметь читать и писать. Принятого в полицию приводили к присяге, делали прививку, после чего новоиспеченный полицейский поступал в подготовительный класс, где его обучали элементарной строевой подготовке в Веллингтонских казармах в Сент-Джеймском парке, которая позволяла констеблям в составе отряда справиться с превосходящей толпой, и азам полицейского права. И лишь затем его выпускали на дежурство.

В очереди за пенсией "The Illustrated London News", 1883

На какое же жалование могли рассчитывать за свою работу члены Столичой полиции и полиции Сити? Суперинтендант дивизиона получал от 135 до 155 шиллингов в неделю (350-400 фунтов в год). В среднем его рабочий день занимал 12 часов. На комиссии по вопросу полицейских пенсий суперинтендант Хантли сообщал, что он никогда не имеет положенной половины дня в субботу для отдыха и редко бывает дома по воскресеньям. Плата констеблям после вступления в полицию составляла 24 шиллинга в неделю и ежегодно росла на 1 шиллинг в неделю до тех пор, пока не достигала тридцати двух шиллингов (78 фунтов). Обычно нужно было прослужить констеблем восемь лет, прежде чем можно было ожидать повышения. Ежегодных отпусков им не полагалось, раз в две недели констебль имел право на выходной день. Сержанты получали от 34 до 38 шиллингов (88-100 фунтов в год), инспекторы от 45 до 63 шиллингов (117-162 фунта в год); старшие инспекторы - 73 шиллинга (190 фунтов в год). В среднем классе было принято нанимать констеблей для присутствия на вечеринках, торжествах, обедах и прочих подобных предприятиях, для чего можно было обратиться с просьбой к своему дивизионному суперинтенданту. Полицейские осуществляли такие дежурства в свободное от основной службы время, получая от нанимателей от 5 до 10 шилл. Даже инспектор Лестрейд был нанят друзьями Маккарти для расследования тайны Боскомской долины.

Провинившийся констебль перед начальством "The Illustrated London News", 1883

За мелкие нарушения дисциплины констебли получали выговор и предостережение от суперинтенданта, при повторении нарушения - небольшой штраф размером около 1 шиллинга. Пьянство при исполнении служебных обязанностей считалось достаточно серьезным проступком и наказывалось за первый раз штрафом в 5 шиллингов с выговором, а во второй - штрафом в размере двухдневного жалования. Далее следовало увольнение или уменьшение размера пенсии. Показательно, что полицейский № 1 в Столичной полиции (номера приказов о зачислении до сих пор имеют сквозную нумерацию с 1829 года) был уволен за пьянство всего после четырех часов дежурства. Среди сержантов и инспекторов пьянство на дежурстве встречалось редко, однако если кто-нибудь из них был уличен в нем, то ему гразило понижение в ранге даже за первый раз. Если полицейского обвиняли в нечестности, лживости или профессиональной непригодности, он представал перед комиссаром или помощником комиссара, которые и решали окончательно, как с ним поступать. Судебным преследованием полицейских до 1887 года занималось государственное казначейство. Сведения о предосудительном поведении полицейского, полученные в Центральном офисе с утренним рапортом, вносили в личную "ведомость взысканий", в которой отмечались продвижение по службе и переводы в другие дивизионы, а также благодарности и награды (заносившиеся в ведомость красными чернилами). Недовольство условиями службы и жалованием выливалось не только в жалобы и митинги, но дважды - в 1872 и 1890 годах - даже перерастало в настоящие полицейские бунты.

Часть дел Шерлоку Холмсу пришлось вести вне Лондона, куда юрисдикция Столичной полиции не распространялась. Здесь поддержание порядка долгое время осуществлялось приходскими констеблями. В 1835 году Парламент принял "Закон о муниципальной власти", который разрешал (но не обязывал) 148 городам учреждать городские советы, избираемые местными налогоплательщиками, устанавливать местные налоги, определять цели, на которые расходуются деньги, и заводить городскую полицию по образцу Столичной. На следующий год была создана Королевская комиссия для исследования вопроса о состоянии преступности и борьбы с нею в сельской местности, которая представила в 1839 году исчерпывающий доклад,  описывавший совершенную несостоятельность приходских констеблей. Под угрозой чартистских беспорядков через Парламент был срочно проведен "Закон о полиции графств", часто называвшийся законом о сельской полиции, а через год еще один, дополнявший и исправлявший первый. Эти законы разрешали (и рекомендовали) мировым судьям в Англии и Уэльсе назначать на главной или четвертных сессиях в их округах констеблей "для охранения порядка и защиты жителей", если они полагали существующую систему приходских констеблей неэффективной. Констебли могли быть назначены из расчета не более одного на каждую тысячу населения. Если какой-либо из городов, имеющий право на собственный городской совет, учреждал собственную полицию, то его территория исключалась из юрисдикции графства, а те, что имели уже полицию, могли объединить ее с полицией графства. В каждом графстве, где было принято решение обзавестись полицией, назначался главный констебль, там, где графство делилось на два избирательных округа, в каждый округ назначался свой главный констебль. Разрешалось также назначать одного главного констебля на два и более соседних графства. Для финансирования полиции вводился новый "полицейский налог". Территория делилась на дивизионы, население которых не должно было превышать 25 000 человек, каждый дивизион возглавлял  собственный суперинтендант.

Сельский полицейский "Панч", 1903

Несмотря на данные им права, за двадцать лет только 25 из 55 графств воспользовались ими. Поэтому в 1856 году через Парламент был проведен "Закон о полиции графств и городов", который обязывал учредить полицию во всех графствах соединенного королевства там, где ее еще не было. Однородность полицейской системы обеспечивалась правительством, назначавшим трех Ее Величества инспекторов полицейских сил, в обязанности которых входило ежегодное посещение и инспектирование полиции всех графств. Инспекторы направляли министру свидетельства  об эффективности деятельности полиции, после получения которых казначейство покрывало до четверти затрат на жалование и обмундирование. Эта система существует до сих пор, правда, теперь правительство оплачивает половину всех затрат. Имевшаяся в городах полиция была оставлена, но чтобы стимулировать объединение мелких разрозненных полицейских сил с полицией графства, городам с населением менее 5000 человек  финансовая поддержка на содержание собственной полиции не оказывалась. В 1888 году "Закон о местном самоуправлении" отменил собственную полицию в городах с населением меньше 10000 человек и сократил количество отдельных полиций с 231 до 183.

За провинциальной полицией надзирал местный наблюдательный комитет, избиравшийся из членов городского совета столицы графства. Комитет осуществлял полный контроль над назначением и увольнением личного состава полиции, над дисциплиной и политикой. Лишь в вопросах расходования средств его решения требовали голосования всего городского совета. Поэтому полномочия главного констебля различались от графства к графству в зависимости от того, сколько их были готовы делегировать ему комитеты.

Как и в Столичной полиции, маршрут каждого провинциального констебля имел контрольные пункты, где полицейский обязан был появляться в точно определенной время, указанное в его патрульной книжке. Сержант или суперинтендант в любое время знали, где какой констебль находится, и могли встретиться с ним. Пункты в сельской местности обычно назначались у домов знати, сельских джентри, духовенства и крупных налогоплательщиков, либо у зданий, которые могли представлять искушение для грабителей. При отсутствии других средств связи констебли смежных маршрутов могли обмениваться информацией в этих пунктах . В городах полицейские для подачи сигналов использовали трещотки и свистки, для связи между дивизионами с 1869 года стали использовать телеграф. Главный констебль инспектировал графство на двуколке, запряженной пони, со своим конюхом. Суперинтенданты, как правило,  также обеспечивались лошадью и двуколкой; по совместительству они должны были исполнять роль инспекторов по мерам и весам, а в качестве конюхов брали с собой кого-нибудь из констеблей, который, тем не менее, не освобождался от несения обычной патрульной службы. Специальные конные патрули стали возникать уже в самом конце XIX века, даже позже, чем специальные велосипедные полицейские отделы, чьей обязанностью был отлов молодых людей, которые на собственных велосипедах носились слишком быстро по сельским дорогам. Полицейским велосипедистам полагался еженедельно шиллинг сверх обычного жалования за опасность, которой они подвергались при патрулировании.

Проживали констебли как в городах, так и в деревнях, как правило, в здании участка или поблизости от него. Многие констебли держали при участках домашнюю скотину и птицу, причем полицейское начальство обычно санкционировало такой способ дополнительного пополнения семейного бюджета. Ежемесячно суперинтенданты устраивали в штаб-квартирах своих дивизионов смотры с раздачей жалования, так называемые "зарплатные парады" (Pay Parade), на которые собирались полицейские со всех деревень. Во многих графствах традиции подобных парадов существовали еще и после Первой мировой войны.

Что касается формы, то провинциальная полиция в основном следовала примеру  Столичной полиции, сперва сменив фраки на мундиры, а затем приняв шлемы. Последние, правда, были наиболее различавшейся частью обмундирования в провинциальной полиции. В некоторых графствах констебли носили шлемы, аналогичные "прусским" шлемам столичных коллег, некоторые - шлемы с гребнями, как у полицейских Лондонского Сити, были шлемы с пиками остроконечными и с шариками. Почти все они имели кокарду на основе восьмиконечной брауншвейгской звезды (за несколькими исключениями, в числе которых графство Гемпшир). Полиция некоторых графств, например, Кента, не носила шлемы вплоть до конца XIX века, предпочитая кепи.

Специальные констебли "The Illustrated London News", 1887

Ну и, напоследок, несколько слов о специальных констеблях. По сути они были чем-то вроде гибрида добровольной народной дружины советских времен с дружинами черносотенцев. Их созывали в тех случаях, когда регулярная полиция не могла справиться с наведением порядка собственными силами. Многочисленные бунты и демонстрации в XIX веке сделалаи их роль значительно более важной, чем это было до 1800 года. Большей частью это были мелкие лавочники и приказчики из более крупных фирм, готовые отстаивать свое имущество от беснующихся толп. Их оружием были дубинки, причем иногда полиция раздавала им дуинки штатного образца, а иногда в призывной повестке указывалось, что они дожны явиться с собственным оружием. Часто эти добровольные констебли являлись просто с открученной ножкой стола или поленом, но временами хозяева дубинок прилагали усилия сделать их красивыми и оригинальными, с резьбой и росписью. Во времена Холмса особенно часто специальные констебли созывались в конце 1880-х, но они никогда не имели дела с уголовными преступлениями, и нигде не упоминаются у доктора Уотсона.


 с сайта http://svetozarchernov.livejournal.com/